Дневники Ленинградки. Часть 5, 1948 - Сибирь

«Счастье всегда кажется маленьким
Пока его держишь в руках.
Упустишь – поймешь, как оно было велико.»

1948.05.12

Суббота. Итак, приступаю к первой записи с большой неохотой, ибо хотелось, чтобы начало не было особенно «хныкающим». Но, видно, не дождаться лучших времён….

Уже неделя в Красноярске. Собирались быстро распрощаться с ним, поскорее отправиться на месторождение. Юра улетел в четверг на УТ, а мне с грузом пришлось оставаться и ежедневно выслушивать одни и те же обещания «Сегодня после 4х идет машина, Вы уедете». Но проходит 4, затем пять – машины нет, а на завтра повторяется все с начала.

Скука… Делать нечего, да еще все время находишься в напряженном состоянии ожидания, уйти никуда нельзя, ибо определенно времени отправления не установлено.

Красноярск сам по себе довольно неплохой город. Строящийся. Новые здания – каменные, в большинстве 4х-этажные, покрашенные в светлые тона, придающие им довольно веселый вид. Основные улицы асфальтированы.

На дорожном строительстве работают в большинстве пленные японцы – низенькие, худенькие, загорелые, они все выглядят мальчиками.

Довольно много зелени, а основной проспект Сталина выглядит, можно сказать, даже нарядно. На нем сосредоточена основная деловая и культурная жизнь краевого центра.

Большой парк, имеющий полудикий вид, но содержащийся в порядке. Енисей, многоводный и широкий, с быстрым течением. Вокруг города – горы, покрытые лесом.

Но очереди за хлебом и пустые магазины затушевывают красоту.

Перед окном мелькнул ленинградский перрон, скрылись знакомые лица Шурилки, остальных, и стало так грустно, одиноко. Ириша немножко всплакнула, и это еще прибавило грусти. Впереди – полугодовая разлука.

В Москву приехали днем. Сразу же — на вокзал узнать о билетах. Обещают прокомпостировать лишь завтра с утра.

Идём к тёте Муре, ее дома не оказалось – ждала, ждала и уже решила, что мы не приедем. Встретила соседка. Помылись, покушали.

Тётя Мура пришла уже поздно: она была за городом. Я не представляла себе встречи с совсем незнакомой женщиной, знающей, правда, обо мне очень много. Но встретились очень просто и тепло, невольно навернулась слеза от ее задушевных объятий.

За чаем обменялись последними новостями по Москве и Ленинграду – их оказалось немного, ибо прошло очень мало времени со дня пребывания там Шурилки.

Спать легли уже поздно. Утром отправились в очередь за билетом. С большим трудом – нахальство плюс сила – удалось получить три бумажки – плацкарт, лежать, но, к сожалению, в комбинированном вагоне – других не оказалось.

Расставанье было очень трогательным. Пожелание счастья, благополучного окончания поездки и т.п. Просьба писать обо всём.

Встретились и расстались как милые, горячо любящие друг друга родственники. Если бы кто видел со стороны, не сказал, что это вообще является лишь первым свиданием.

Бесконечные сутки в поезде. А их всего пять – почти «вечность». Жара, духота, теснота, пыль – вот что наполняло вагон кроме избытка людей.

Воды в вагоне часто не было, ибо мыться приходилось очень часто. Бока заболели от бесконечного лежания – внизу не было мест сидеть. А если еще добавить, что мы «отхватили» боковые полочки, комфорт окажется более наглядным.

После Урала жара несколько спала, ночью стало даже прохладно, стали закрывать окна. А последние сутки от Новосибирска даже днём ехали с закрытыми окнами.

Поезд прибыл уже поздно вечером с опозданием на час. Выгрузились из вагона. Меня зацапали на весы, пришлось уплатить 15р за лишний груз.

Сдав вещи в камеру хранения, поспешили в гостиницу. Несмотря на спешку, вестибюль у администратора был заполнен желающими получить ночлег.

Мы оказались в конце довольно внушительного «хвоста». Кое-как удалось «скомбинировать» места для всех нуждающихся.

Попала в номер вместе с геологом Н.Х.Белоус, работавшей там и в прошлом году. Простая милая женщина, несмотря на звание «кандидата».

Прорабом у нее студент-дипломник Томского политехнического института. Думаю. вместе лучше будет писать общую часть. Его тема – петрография и минералогия пород и руд.

Надежда Х. улетела во вторник на ЛИ, у нас в это время еще не был получен багаж, он прибыл только в среду.

Говорила с Н.Х. о себе, правда немножко исказив. Она советует тоже оформить всё официально, придавая этому большое значение.

Неужели это действительно так? И эта простая формальность имеет такое большое значение, величину которого я даже не могу себе представить?

В последней записке Ж. вновь затрагивает вопрос о наших отношениях, какими они должны быть. Как ответить ему, если я сама себе ясно не отдаю в этом отчета? И даже теперь, когда и тётя Мура и Н.Х. так много говорили о необходимости соблюдения формальности, мне она кажется подчас излишней, хотя временами ясно представляется ее необходимость.

Не знаю, какие мысли навеет одиночество. Сейчас, временами, они бывают довольно дикими даже для меня. Другие, пожалуй, определили их вообще сумасшедшими. Что ж, бывает…

От безделья до чего угодно додумаешься, всё станет противным.

Вот теперь, когда одна, ясно почувствовала всю неискренность наших отношений с Ж.. Всё было далеко не так, как могло бы показаться, наблюдая нашу жизнь со стороны.

Частые ссоры, мелкие беспричинные вспышки – это, пожалуй, до некоторой степени, являлось показным, ибо заставляло обоих переживать довольно неприятные моменты, но не являлось необходимостью. Слишком же обостренное нервное состояние не давало возможности избежать этих неприятных моментов.

Шурилка, Шурилка – теперь, в разлуке я поняла, как ты мне необходима!

Мне кажется, что и ты чувствуешь то же самое. Не так ли? Ибо иначе и быть не может. Если бы сейчас мы были вместе, я уверена мне не пришлось бы что-то «выдумывать». Мысли приняли бы другое направление, были бы более систематическими, а не такими сумасбродными, какими они являются сейчас.

Стоит ли жалеть о том, чего уже не вернешь? Эти полгода мы не сможем быть вместе и при всем нашем желании не могли бы сделать иначе.
Ивив очень давно не писал, правда, и я их не особенно баловала своими посланиями, ибо писать правду – не хотелось их расстраивать. Радостные же спокойные письма, какие выходили раньше, не получались.

Поэтому решила лучше совсем не писать. Последнее же письмо было очень теплым. Они понемногу устраиваются, обзаводятся своим хозяйством. Приглашают в гости вместе с Ш.

Одно время мы с Ш. решили, что на лето я должна поехать к «старичкам», захватив с собой Иринку. Но мне не хотелось терять год. Теперь же, по-моему, это необходимо было сделать. Ибо до такой степени измучила меня дорога и жизнь в Красноярске, что хочется хотя бы немного отдохнуть. А лучшего отдыха, пожалуй, не придумаешь.

После практики, если будет возможность, обязательно съезжу к ним, посмотрю, как они устроились и, в основном, отдохну.

Я все еще не представляю себе окончательно те обязанности, которые меня ожидают через пару месяцев, отношусь к ним, как-то шутя. И лишь временами они встают передо мной всей своей громадой и тогда кажется что я буду бессильна справится с ними, разрешить их так, как это необходимо. Настроение тогда падает и, как говорится, руки опускаются. Не знаешь что делать. К счастью, такие моменты появляются не особенно часто.

Хотя каждый день и кажется бесконечным, но сутки, в общем, идут быстро, слагая недели, месяцы, а там – недалёк и критический срок.

Основное затруднение – это сообщить Ю.Г. Я даже не знаю, как приступить к этому разговору. Мне кажется, что кроме всего прочего, он будет очень обижен столь поздним сообщением. Я собиралась сделать это в Красноярске, но он так внезапно улетел, что сообщение пришлось отложить до месторождения.

Он и в этом, пожалуй, узрит «злой умысел» с моей стороны. Как быть? Всюду одни затруднения, со всех сторон шишки валятся.

В гостинице очень часто заходит разговор о мужьях. Довольно представительные дамы так отзываются о своих супругах, что сразу пропадает желание вступать в законный брак. И тогда появляется желание оставить все так, как есть, ничем не связывая ни себя, ни его. Продолжать все по-старому, без формальностей. Пугает лишь имя, так необходимое для ребенка.

1948.06.17

Вот уже 20 дней длится мой путь. Отъехала 200 км от Красноярска до пристани Галалино на Енисее, и снова в ожидании катера прошли уже пара дней.

Из Красноярска выехала во вторник – почти целый день накануне провела в Управлении, получила от Шурилки телеграмму и письмо. Сразу стало «море по колено», а то совсем распсиховалась. Нервы были напряжены и, казалось, малейший повод может быть причиной какой-либо сумасшедшей выходки.

Шурилка, если бы ты была со мной! Как часто в мечтах это бывает именно так. Мачты, мечты… А в действительности тысячи км. лежат между нами.

Да, пару слов о Гнезде. Машина должна была идти в понедельник вечером. Дождалась ее в Управлении и договорилась с шофером, что бы он поехал в гостиницу за вещами. Около 5 часов я восседала в кузове на своем тюке.

И начались рейсы по городу — бензиновоз – берег Енисея, заправка машины – база в км 5 на горе и, наконец, гараж. Здесь предложили ждать утра. Пришлось мастачить постель на собственных тюках.

Утром собирались выехать очень рано, но выехали только в 12 часов. Набилась полная машина пассажиров – вербованные на работы по геологоразведке, ученики, на буровые мастеров.

Но за городом нашлись еще попутчики, так что пришлось потесниться – дать возможность шоферу подзаработать.

Выехали за город. С горки еще долго видна была левая сторона – фабричная сторона. Заводы и фабрики протянулись по берегу на несколько км. А в общем это не плохо. В самом городе на правой стороне почти нет промышленных предприятий.

Вначале все было голо – ни одного дерева, затем стали появляться кустарники. Дорога то поднимается вверх на холм, то опускается вниз.

Км в 30 от города начался лес – березовые рощи, которые постепенно сменились смешанным лесом – береза, сосна, осина. Высокие, тонкие и тянущиеся к солнцу.

Первые 100 км на дорогу нельзя было особенно жаловаться. Но зато последние 100 доказали всю «прелесть» сибирских дорог. Машина буквально прыгала, хотя шофер старался вести ее очень осторожно.

О нас же и говорить не приходится. Мы не только прыгали вверх и вниз, но даже передвигались в горизонтальных направлениях. К тому времени посторонние уже вышли и простора для «прогулок» стало больше.

Уже было почти темно, когда мы въехали в Галалино. Сгрузили всех и осталась я одна в машине со своими палатками. Ввезли меня на базу, куда должны были прибыть бочки с томатом.

Там встретила Тисова со своей бригадой – с ними ехали от Москвы до Красноярска в одном купе, встречались в Красноярске. Они выехали в воскресенье утром и приехали в Галалино уже вечером, а в этот же день утром ушел катер на Мотыгино.

И вот они остались «загорать». Первую ночь провела под открытым небом на вещах – в спальном мешке. Утром девчата натянули себе палатку, т.к. спать в комнате было очень жарко. Я пристроилась к ним.

С продуктами дело совсем плохо, с деньгами еще хуже. А ехать на катере около 2х суток – придется питаться свежим воздухом с Ангары (вернее над Ангарой) по которой и придется плыть эти двое суток вверх по течению.

Енисей здесь хорош. Ширина его более 3х км – другой берег виден в дымке. Берега покрыты лесом. Течение очень сильное.

Иногда он очень тих и спокоен, кажется совсем гладким озером, но стоит подняться ветерку – как по воде проходит легкая рябь. Если же ветер достаточно силен, то и рябь усиливается, появляются даже барашки и о берег бьют волны.

Зелёные острова разбросаны в беспорядке то здесь, то там. Сплошные заросли ивняка покрывают их.

Вчера весь день провела на реке – стирала белье, мешки, помылась сама и основательно опалила кожу – скоро должна ее сменить.

Вода, правда, еще довольно холодна и купающихся очень мало. А мне же, пожалуй, придется на время забыть о подобном удовольствии.
После машинной тряски стала хуже себя чувствовать. Ведь так подбрасывало, что, казалось, вытрясут не только новообразования, но и собственные кишки.

К счастью, все пока осталось на месте. Но стала появляться какая-то тяжесть, а иногда даже и боль. Только бы доехать одной, а то и так замучилась с багажом.

Была в лесу – хорош. Но ведь гнусы способны и хорошее превратить в плохое. А их довольно значительное количество. Идешь, а они кружатся целым роем, облепляя тебя с головы до пяток.

Засушила 2 образца сибирской растительности – жарок ораньжево-красный, напоминающий по своему строению наши желтые колокольчики и что-то похожее на наш ирис, обладающее нежным приятным запахом, фиолетового цвета. Жаль, что после сушки он потеряет свой запах и цвет.

Сегодня отправила телеграмму Ю.Г., ругает меня, вероятно. Но ведь это было его желание ехать на машине. Правда. Из Красноярска отправлялись катера на Мотыгино, но Костюк заявил, что на них нет мест – они везут нефтянку.

А во вторник улетел рейсовый самолет. Вот с ним можно бы было лететь, т.к. он брал и груз. Сглупила немножко. Ведь через полтора часа была бы в Мотыгино. А тут через 4 дня я только еще в Галалино в 9 км от устья Ангары.

Да, забыла написать, что в Красноярске сшила накомарник. Прибуду на месторождение в полном вооружении. Очень жаль, что не придется побродить вместе с Белоус, она сообщила бы очень много интересного о месторождении.

Бокситисты, кажется, особо не унывают – наслаждаются природой и всеми прелестями сибирской природы.

Послала поздравительную открытку Жоржке, но она, конечно, вовремя не прибудет. Послала телеграмму Шурилке, что бы она поздравила его от моего имени. Это, пожалуй, будет быстрее.

Интересно где моя Шурилка – все еще в Ленинграде или уже вылетела на полевые работы?

Начинает надоедать мошка – время к вечеру.

1948,06,21

Завтра исполнится неделя «курорта» в Галанино. К счастью и, при том, случайно до некоторой степени пребывание здесь окончилось лишь этой неделей.

Вчера пришел катер из Мотыгино с заданием идти на Красноярск. Мы совсем упали духом – возвращение катера необходимо было бы ждать около 10 дней, ибо вверх по Енисею скорость его очень мала.

Кое-какими правдами и неправдами удалось его задержать до утра. Он пришел в воскресенье, молнировали в Управление, но безрезультатно. Сегодня удалось связаться по телефону и получить разрешение управляющего катеру следовать на Мотыгино.

На пристани скопилось около 40 вербованных и много спешного груза. Сидим в походном положении – на спальных мешках. Вокруг рюкзаки и другие шмутки. Багаж уже погружен на баржу, скоро и мы водрузимся на ней… Все еще не верится, что сегодня о борт будет бить Енисейская волна. Ведь 12 я должна была уже выехать – что думает Ю.Г.? Ведь он там безо всего.

Придется усиленно заняться, пока будет возможность. А ведь там, как раз в разгар работы, придется сделать «перерыв» — чем-то еще все это кончится?

Что-то очень много народу набирается на Усовское – из Томска, Челябинска, Москвы, местные геологи. Придется обитать втроем в 2х-местной палатке. Ох уж этот третий. И будем же мы с ним проклинать друг друга – не во время прибывает.

Последние пару дней дождливая пасмурная погода. Перед дождем мошки и комары были особенно надоедливы – совершенно не давали покоя.

С Мариной купались в Енисее – стремительно окунулись и вылезли обратно – и вода очень холодная и мошек очень много. Енисей в этот день был чем-то рассержен. Вода мутноватая, грязно-желтого цвета. На нем имеются приливы и отливы – то он отходит от берега. То снова подступает к нему.

Вчера начальник пристани назвал Енисей очень капризной рекой – мели и перекаты можно встретить в самых неподходящих местах и чаще на середине реки. Пароходы должны идти почти у самого берега и плохо приходится тому, кто решает прогуляться по середине этой огромной реки. Причем мели здесь особенно страшны, ибо это не песчаные отмели, а каменистые.

Вчера с Мариной бродили по лесу — защищенные сетками от мошки. Появились новые цветы – листья овальные, напоминают наши ландыши, цветок белый с красным. Местное название – мухоловка.

А синенький ирис отцветает – цветок держится очень устойчиво на стебельке. Отошла пора. Впервые видела целые скопища бабочек – Ира говорит, что они собрались умирать. И верно. На другой день они лежат уже мертвыми.

1948,06,22

Наконец-то мы в устье Ангары. За кормой проплывает полоса слияния вод Енисея и Ангары. Мутная грязно-желтая вода Енисея как бы обнимается с прозрачной, но темной водой Ангары.

Да и берега изменили свой вид – из глинистых, с оползшими деревьями, торчащими вверх корнями, они превратились в скалистые, одетые лесом.

Вот уже более 3х часов качаемся у причала. Успели купить мёд и пообедать, вздремнуть, а команда все еще не в сборе.

Прямо перед нами на правом берегу оловорудный рудник. В настоящее время он почти заброшен – работает лишь небольшая партия разведчиков.

Немножко о сборах в дорогу. Ну и странные же порядки в сих удаленных сибирских местах. Катер простоял сутки в ожидании, вторые сутки – погрузка, ночь – отдых и лишь в 10 часов 22 числа раздался долгожданный писклявый гудок катера.

А предварительно вечером мы погрузились на машину со всеми своими шмутками в надежде быть доставленными на баржу. Просидели на машине до вечера и ночью вновь въехали в ворота склада Потребсоюза.

Расположились на машине. А утром разбудил дождь – внезапный сильный ливень. Прошел лишь около 10 минут, но обмочил всё.

Наша семёрка погрузилась на маленькую плоскодонку, расположились неплохо – к ночи все будем иметь возможность спать.

Раздался долгожданный шум мотора, и мы вновь поплыли вверх по Ангаре. Теперь будем двигаться уже гораздо медленнее – течение очень сильное.

Смотришь на воду – скорость колоссальная. Но стоит посмотреть на берег, как подобная скорость сразу кажется обманчивой.

1948,06,23

Вторые сутки в пути. Ночь простояли у причала – туман. Вышли лишь утром.

И снова мимо проплывают берега, одетые лесом. Деревья по обе стороны как будто подстрижены гигантскими ножницами – тянутся ровной стеной. И лишь изредка возвышается вершина сосны или кедра.

Говорят, сегодня вечером обещают быть в Мотыгино, так что придется ночь провести снова на барже.

Небольшая речка Мурожная — правый приток Ангары. Напротив ее – пороги. Вода бурлит, как в котле.

Баржи расцепили и катер еле-еле идет с одной из них. Фарватер почти у самого берега – отвесные скалы, спускающиеся к самой воде. Разбейся наше суденышко и не вылезешь, несмотря на то, что до берега не более 2-3 метров.

Иногда катер как бы замирает на месте, не в состоянии двигаться дальше, а временами его относит даже назад силой течения, каких-нибудь 500 метров шли более часу.

Иногда баржа касалась подводных камней, раздавался неприятный скрежет дна ее о камни. Но вот порог пройден, вдали виден островок зелененький – и сразу все повеселели, а то у всех были серьезные, сосредоточенные лица.

1948,06,24

Ночь заночевали в Рыбном – 12 км от Мотыгино – здесь «дом родной» команды катера.

На рассвете отправились дальше и в 7 часов утра были уже в Мотыгино. Разгрузились, оставив все свои личные монатки на брезенте.

На лошади перевезли багаж на склад, а наше барахло в гостиницу. Расположились в 2-хкоечном номере все 7 человек – жара, духота…

Радировали дважды на Усово, но безрезультатно. Ответа не получили. Подожду 7 часов разговор с Мотыгиным.

Сегодня отправила письмо господам Есаковым. Будем ждать ответа.

Столкнувшись с действительностью, стало ясно, что накомарники наши никуда не годятся – сетки малы, а поэтому в них очень жарко. Долго в такой сетке не проработаешь, а волосяные сетки достать трудно, их нужно заказывать. Плетение же их требует определенного времени, которого у меня в обрез.

Мотыгино – довольно приличное село, настоящее сибирское, т.е. такое, каким я его и представляла – хорошие дома, крепкие и прочные, не в пример другим деревням, где хаты без крыш… Скорее бы добраться до места – надоело все ужасно…

А еще впереди бездорожье. Машины ходят лишь на 25 км, а там еще остается 25, и как их преодолевать, остается без ответа.

Завтра Котельников собирается сам ехать до палаток – узнать что там творится. Говорят, там скопилось очень много народу.

1948.06.28

Мотыгино. Все еще обитаю здесь и неизвестно, когда снова в путь со следующего пересадочного пункта на расстоянии 25 км. Там предстоит пешая 25-км прогулка. Хорошо, если скоро подойдет лошадь, а то это ожидание может затянуться.

Ночь с 25 на 26 без сна… Ужасная ночь! Моросящий мелкий дождь… В 4 часа поднялась – ибо лежать была уже не в состоянии… Не менее мучительный день… И последующие мало чем отличаются.

1948.07.08

Вот уже с 29 июня в Усово. Прилетела на самолете вместе со всеми монатками, а это самое основное, т.к. в противном случае пришлось бы прогуляться пешком, что не очень приятно.

Юра, кажется, уже потерял надежду встречи с прорабом и багажом – начал работу. Из студенток-практиканток техникума ему дали двух коллекторов. К моему приезду он сумел уже собрать примерно 200 образцов. Тисовцы уехали накануне вечером и последнюю ночь мы были вдвоем с Мариной.

Десять дней на месторождении, а все еще никак не могу ни в чем разобраться. «Осадочное, пластовое – да это чепуха» — так говорили все, ну и я повторяла это же самое. А вот когда пришлось столкнуться с этой чепухой, то… боюсь, как бы не сесть в лужу. Никак не могу разобраться в стратиграфии.

1948.07.20

Да, время движется очень быстро, но работа почти не продвигается вперед. Все еще четыре канавы не задокументированны, а что толку? Нарушения, разрывы – это пока что остается лишь пустым звуком. Конечно, все это отражается и на настроении. Ниже падать некуда.

Была на палатках. Юра съездил на Центральный, оформил там бумажку в Золотопродснаб и получил продовольствие – муку, горох, перловку, сахар и сгущенное молоко. Последнее особенно ценно для нас, ибо заменяет и масло и сахар.

Для «извлечения» всего этого с палаток, во избежании «улетучевания» пришлось шествовать туда за 25 км. Вышли уже поздно, лошади были заняты на работах в поселке.

Дорога идет через тайгу – в ней прорублена просека, кое-где сделан настил – вот и все. Не много затрачено труда, зато и дорога никуда не годится, выматывает силы у коней и людей и нервы у последних (а может и у первых).

Но красива эта дорога. Идешь – а кругом тишина, никакие посторонние звуки не нарушают ее. Лишь налетающие порывы ветра колышут верхушки деревьев. Шум их изгоняет обычную тишину. Лес шумит… Особенно сильно в этом отношении усердствуют осины. Кедры и сосны более спокойны. Но создается такое впечатление, что этот шум доносится издалека – хотя шумят они над самой головой.

Но грязи на дороге более чем достаточно. Ноги скользят. С большим усилием и напряжением делаешь каждый шаг.

Спать пришлось в палатке, завернувшись в свой плащ. Несмотря на то, что июль в самом разгаре, ночью пришлось померзнуть.

Мороз поднял уже в 5 часов утра. Выйти из палатки нельзя – мошка загрызает, в палатке – темно, холодно…

Остальные еще спали. Возчик проснулся тоже рано, ибо решили выехать утром – меньше мошки.

Накануне прошел трактор с двумя прицепами и возчик очень боялся, что испорчена и без того плохая дорога. Ведь трактор «взрыл» две огромные колеи, в которые и стекла вся вода с дороги. И по ним предстояло ехать.

И, несмотря на то, что трактор выехал накануне, я его догнала, почти на пол пути он застрял на спуске, поломал один из прицепов, а с другим придет благополучно в поселок.

Целая гурьба ребятишек выбежала его встречать – еще бы, целое событие, в поселке почти вышло продовольствие. Остался один хлеб. Кроме него рабочие ничего не получали, даже столовая закрывалась за неимением продуктов.

В этот же вечер напекли оладьи. На другой день сварили суп и горох…

А сегодня – вероятно, подобная пища моему желудку не по нутру. На канавах еле бродила, пришла с них – сразу же пришлось лечь, ибо стало еще хуже. Причем основное — приходится скрывать ото всех свое состояние. Не хочется показывать недомогание Юрию, т.к. он очень доволен что достал кое-что и мой желудок будет в порядке. Не хочется огорчать его подобными пустяками. Может завтра будет лучше и тогда буду немного осторожнее. Пожалуй, основная причина – усиленная работа желудка после длительного перерыва.

Тоска… Хочу быть как можно дальше от этого страшного места. А ведь еще пару месяцев с гаком должна здесь проторчать. Даже не верится, что когда-нибудь встречусь со своими, целая вечность прошла со времени разлуки.

Юра уверяет, что Шурилка должна будет остаться на зимовку – не знаю, как тогда выдержу.

С Жоржем все должно быть кончено. За прошлое я достаточно наказана, в будущем повторения не хочу. И чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что разойтись нам нужно только сейчас – за полугодовую разлуку мы отвыкли друг от друга…

Только вот этот разрыв нужно «оформить» до приезда в Ленинград, первая встреча между нами должна быть как можно холоднее. Поэтому подготовку к нему нужно вести сейчас, а я пока не в состоянии это сделать.

Была бы со мной Шурилка, все обстояло бы иначе. Конечно, ей вначале пришлось бы все время «внушать» необходимость подобного шага…

Если привлечь к этому делу Муру? Нужно бы было ей написать, но не хочется «хныкать», а именно это не получается. Ведь мои постоянные корреспонденты получают письма, сплошь состоящие из жалоб на судьбу. Что за удовольствие? Сама не люблю получать подобные, а вот строчу всем, как будто так и нужно.

Время движется к восьми – скоро можно и на покой.

Еще прошел один день, но снова ничего не привело к итогам проделанной работы. И так ежедневно. Очень неудобно перед Юрием…

1948.07.29

Серенький дождливый денек! Моросить начало еще ночью. Да, можно сказать, дождь и поднял меня сегодня очень рано – закапало на ноги.

В поле идти, конечно, бессмысленно. Решили просмотреть керн.

И вот этот серенький денек для наших коллекторов явился одним из счастливейших – последний день работы. С завтрашнего дня они уже получают отпуск для сбора материала к отчету и диплому. Их радостное настроение наводит еще больше уныния.

1948.08.02

Вот уже второе августа. Ночью сегодня была гроза, разряды происходили как раз над поселком. Не обошлось без жертв – разбита радиостанция, побило радиоприемники, электрический патефон.

Две женщины лежали без движения. Немножко жутко было в ту ночь. Высуну нос из мешка и сразу же обратно: гром и молнии над нашим домом (почти).

В довершении всех бед закапало над самой головой – пришлось натянуть на себя еще плащ. Еще громче стал слышен шум падающих капель – мало приятного.

День прошел в хлопотах, но почти безрезультатных.

Работа почти не двигается. Да еще текстуры! Совсем замучили рудные образцы. А отбивать их нужно! 5 штук от одного места: нам, Н.Ф., химанализ, шлиф и аншлиф. Всего нужно 50 штук, т.е. 50*50=250! Сколько же это ударов молотка? Очень много. В день не отбить больше 10-12 штук. На руках мозоли – дополнение к «украшениям», полученным от мошки. А носить их – рюкзак совсем оттягивает плечи.

1948.08.06

Покончено с рудными образцами. Все 250 штук лежат под тентом. Хотела их сегодня все привести в порядок, но мошка так грызет, что решила оставить сие намерение до лучших времен.

Получила письмо от тети Юли. Хорошее. Как жаль что раньше не была с ней знакома – все выглядело бы иначе. Поехала бы к папаше… Вот и был бы порядок. Не пришлось бы теперь переживать такие жуткие моменты.

Никак не могу ей ответить, не пишется, получается как-то очень натянуто.

Сегодня получила телеграмму от Шурилки и письма от Жоржа и Шурилки. Наконец-то она добралась до места. Но странно, что она еще не получала писем, ведь я и писала и отправила три авиа. Где же они застряли? Или следуют по ее стопам и так же долго задерживаются на всех промежуточных пунктах?

Настроение жуткое. С работой ничего не получается. И Юрий и Михаил Афанасьевич и остальные спрашивают о тектонике участка. Молчу или отвечаю, что материал полностью еще не обработан. А на самом деле к обработке его я еще не приступила. В чем задержка – настроение не позволяет. Причина, дающая право «лодырничать», не так ли?

Ю.Г. ушел на участок Пана. Завтра должен придти. В его отсутствие я должна была приготовить все шлифы и аншлифы к отправке, окончить обработку образцов, построить разрезы. И ничего из этого не сделано. И опять виной всему этому – настроение.

И кроме того я предоставлена полностью сама себе. Юрий слишком уверен в моих знаниях и способностях, предоставляет мне «вариться в собственном соку».

Девочки ушли и вот теперь мы бродим по одиночке. Трудновато. Гораздо лучше и быстрее пошло бы дело, если бы мы ходили вместе. Ну да это его дело. Что не успеем сделать в этом году, он доделает в 49-м. Нужно жу оставить работы и на будущее.

Снова дождь. Надоел уже – моросит или льет без конца. Вот проходит лето, а хорошей погоды так и не видели. Сибирь…

48.10,03

Вот уже и октябрь. Собиралась в это время быть уже у папаши, питаться свежими овощами и фруктами, а несмотря на столь радужные мечты, приходится чуть ли не лить слезы отчаяния.

Снова в Мотыгино, в том самом месте, где прошла неделя ожидания в июне месяце. И здесь я уже с 28 сентября. Жду катера, который 27 сентября уже вышел из Красноярска. Вышел, но в Мотыгино его нет, нет от него никаких известий. Предполагают что застрял на одном из многочисленных порогов Ангары.

Вся практика прошла в таких же томительных днях ожидания. А сколько еще «ожидать» до прибытия в Ленинград? Галанино и Красноярск, не считая Москвы – «перевалочные базы». Возможно, будет и непредвиденная остановка.

Одиночество полное, ни от кого ничего нет уже около двух месяцев, а полученные письма имеют очень старые даты. И я уже давно не пишу, ибо больше месяца со дня на день ждала отъезда. Последние письма Жоржа можно назвать сумасшедшими. А его друг в своем письме еще больше подчеркивает это ненормальное его настроение.

Пока ничего не могу решить насчет дальнейшей жизни – пусть решает Ленинград.

1948.10.08

Ясный осенний день. «Ясный» — относится лишь к данному моменту, час тому назад шел снег, небо было покрыто желто-синими тучами. Сильный ветер их поразогнал немного. Выглянуло солнышко.

На сегодня был назначен отъезд в Красноярск, катер должен был отойти после обеда, но… Всегда и во всем это «но»… Оказывается, павозок «Балтийца» (катера, идущего на Красноярск) угнали за овсом. Придется еще ночь просидеть здесь. Настроение, конечно, сразу же упало. Дело к зиме, каждый день приближает время к окончанию навигации.

Приехал инженер-буровик из Красноярска. Доказывает, что с билетами трудно. Для разгрузки иногда даже посылают дополнительный товарный поезд. Правда, мало приятного в нем ехать, но все же лучше, чем ожидать не двигаясь с места.

Немного в Красноярске придется задержаться, нужно собрать кое-какой материл для диплома. Очень мало его имею. Город меня не пугает, там не придется опасаться ни тучи, ни чего другого ей подобного. При отсутствии мест в гостинице, можно будет расположиться в КЩ, дело привычное.

Поедет ли со мной Саша? Ехать вдвоем было бы гораздо лучше.

Как странно может сложиться жизнь. Кончив Астраханский институт рыбной промышленности, она поехала на завод технологом.

Случайная встреча в командировке послужила поводом для более серьезных отношений. Он — бывший заключенный, по окончании срока остался на севере. Женитьба без формального оформления брака.

Ей предлагают прекратить эту связь, в противном случае угрожая исключить из членов ВКП(б). Трудно решить, что в данном случае является более важным для нее – или разлука с мужем, отцом будущего ребенка или сдача партбилета. И, главное, она не считала возможным подобную причину брать за основу при исключении. Других же поводов к этому не было.

И все же случилось так. За связь с чуждым для партии элементом ее лишили партбилета. Начались неувязки по работе, бесконечные придирки директора завода.

Он жил в Норильске, встречались довольно редко. Причем эти редкие встречи она не хотела омрачать, он ничего не знал. И только лишь после ее исключения ему стало все известно.

Снова обоюдные переживания. Выезд на Ангару. Она в Мотыгино на рыбзаводе, он в Усово. Отделяет 50 км таежной дороги, 40 минут на самолете или довольно неопределенная продолжительность нахождения в пути при использовании другого вида транспорта (автомашины, трактор, пеший). Почти год такой жизни.

Ее сестра Саша живет на Усово, работая наблюдателем.

Летом сюда же привезли дочурку – голубоглазую, белоголовую, двухлетнюю крошку. Она — развлечение для всех, новый объект для забот, помогает скоротать время.

Но она же явилась лишним тормозом при его отъезде в Мотыгино. Свидания стали совсем редкими. Болезнь ее… Радиограмма на Усово. Случайное стечение обстоятельств и радиограмма не доставлена адресату.

У нее родился 6-тимесячный ребенок, мальчик. Живет 1,5 часа. Снова радиограмма – вызов на похороны. И снова ее не доставляют по назначению.

Спустя две недели после этого события я приезжаю в Мотыгино. Встречаю Т.Р. Да, не хочется вспоминать о первой встрече с ней, слишком нерадушно она приняла меня.

Ее приезд в Усово, почти ежедневные слезы Саши… тоже мало радости. Ее отпуск, пару недель которого она провела на Усово. Что-то все не то… Не так должны были встретиться любящие друг друга.

И вот теперь ожидание окончательного отъезда на Усово. Все готово, необходим его приезд. Обещал быть числа 1-2, а все еще нет. Она снова нервничает, не зная как быть – ждать или ехать на Усово.

1948.10.12

Прошло 4 ночи в Илимке. Лежу в мешке – тепло, но только очень болят бока. Днем поза почти не меняется.

В моей «хате» для мешка осталось лишь узкое пространство, остальное все занято «мебелью». Справа – два вьючных ящика, они же столы. Слева всякое барахло томичей – решили отправить со мной свои излишки. Полом служат ящики с образцами. И не плохо, что именно их, а не мягкие вещи, как предполагалось сначала, употребили для этого дела.

После дождя скапливается много воды, она хлюпает при каждом повороте. Над головой полтора метра. Посреди рулон кальки. Под головой мешок с хлебом. Такова моя халупа…

1948.10.15

Вчера, наконец, окончилось мое путешествие по Енисею. Путешествие хотя и окончено, но я все еще нахожусь на спине «врата Океана». Сегодня он спокоен и наша Илимка почти не качается. И только изредка, когда пройдет вблизи катер, нас начинает слегка покачивать.

Сколько еще здесь буду – трудно сказать, ибо в Управлении машин нет, а когда будут – неизвестно. Пропадает целый день в ожидании.

Но самое обидное, что на днях была направлена почта на Усово. Больше, пожалуй, уже не придется получать, так как предчувствуя мое возвращение, перестали писать.

Снова одна, и не только со своим, но еще и с грузом томичей. Совсем весело сидеть и сторожить эти 500 кг, если не больше.

Они хотели быть в Красноярске раньше моего, но что-то задерживаются. А Ю.Г. совсем не понимаю, нисколько ни о чем не заботится, поручив все прорабу. Я думала, что хотя бы обратный путь будем продолжать вместе, но не тут-то было – постарался и здесь отправить одну.

Стоит ли описывать путь? Думаю, мало интересного. С 8 по 15 «болтаться» с боку на бок лежа в мешке. Выползать же из него удавалось очень редко – холод быстро загонял обратно в теплый уголок. Правда, по сравнению со всеми другими пассажирами, устроилась очень удобно, относительно, конечно. Я уже описала свою хату, хоть в ней и не было кое-каких необходимых удобств.

1948.10.20

Только вчера привезли «барахло» в Управление», а то никак не могли «выкроить» 1 час из общего баланса времени… Загруженность… Сама же не выдержала столь длительную «закалку» и 17 октября переселилась в гостиницу.

Ночи не могу спать, дни все проходят в беготне. Надоело все. Скорей бы уже в Ленинград.

1948.10.21

Слишком «противненько» за окном, никакого желания покинуть номер, хотя и в нем нет решительно ничего более или менее приятного. Даже к кровати нельзя отнестись с уважением (которое я питаю к своему спальному мешку). Надоедает за ночь вертеться с боку на бок, стали одолевать сновидения…

На горах лежит снег, правда еще не сплошным покровом, кое-где просвечивают «черные плешки», но все же это снег, который я вижу всю неделю ежедневно.

Вот уже вторая неделя жизни в Красноярске вступает в свои права. Завтра с утра собираюсь отправиться на городскую станцию за билетами.

Начинают продавать на 31-й – Красноярск-Москва. Так как этот поезд бывает лишь раз в неделю, то не удивительно, что желающих уехать с ним более чем достаточно. Попытаем и мы свое счастье…

Вчера вечером с Ниной (кончила Ленинградский университет и два месяца работала на ***, сейчас должна поехать на Усово). Были в клубе им. Дзержинского на вечере юмора, сатиры и поэзии.

Кажется, что после почти полугодовой жизни в тайге, любой концерт должен показаться необыкновенно содержательным. Но, к сожалению, часто во время действия приходилось почти до слез сдерживать рот (неудобно же зевать, когда по программе должны смеяться).

Сегодня концерт С. Столярова. Но идти нет желания, что-то не совсем хорошо себя чувствую. Возможно, завтра настроение будет более бодрым, если, конечно, в кармане появится пара бумажек на 31-й. Как мало нужно человеку…

Шурилочка, как видишь, не выдержала. Книжица заполнена только на 1/6. На большее не хватило зарядки. Насколько в прошлом году я могла строчить (именно строчить), настолько в этом я не могу заставить себя написать хотя бы немного. Каждая строчка дается с боем, каждая страница такая вымученная, что хочется уничтожить даже то немногое, что получилось.

Буду надеяться, что Красноярск явится последним барьером на пути к Ленинграду, а Москва будет более «милостива». Правда, там придется задержаться, что бы отнести письмо Ксении Павловне. В крайнем же случае его можно будет опустить в почтовый ящик.

Когда же ты будешь дома? Осенняя погода очень ненадежна и вряд ли ваша поездка будет менее продолжительной. Так что, пожалуй, придется мне тебя встречать.

1948.11.06

Канун праздника 7 ноября. По радио выступление Маленкова в Москве. Как много говорится о борьбе за мир, что невольно это внушает мысль о войне. Одна (бабушка в кухне готовит начинку, Клава и отец – в Центральном, Ирина и Витя в клубе) сижу и слушаю выступление.

Даже не могу сказать о причине, побудившей меня взяться за перо после столь длительного перерыва. Да, больше года не заглядывала в эту книжечку.

А писать было о чем, просто все это было не особенно веселым. Возможно, попытаюсь кое-что восстановить. И это кое-что будет очень незначительным, ибо ведь прошел год…

Приезд в Ленинград в прошлом году, встреча с Жоржкой в первый же день после приезда… Нет, так ничего не получится. Лучше буду писать о настоящем, а прошлое потом восстановлю постепенно.

Завтра праздник. Подготовка к нему в смысле «продовольственных запасов» идет в несравненно больших масштабах, чем когда бы то ни было.