Дневники Ленинградки. Часть 6. Тебе, мой малышок!

1949.07.21

Вот уже скоро месяц Сергею Георгиевичу. Хотела начать вести дневник со дня его рождения, даже обещала его тетушке Саше, что так будет. Но все обещания так и остались обещаниями.

В течение месяца не было написано ни строчки. О причине говорить не приходится, она не оправдывает подобного поступка. То не было соответствующего настроения, то не было времени достаточного, то не нашлось чернил хороших, то…. Да если перечислять все «то», снова ничего не напишу.

1949.07.26

Солнечное воскресение. Накануне, после бани почувствовала себя не совсем хорошо, головная боль, тошнота. Но так как подобное состояние было часто, то особенного значения ему не придала. Нервы пошаливали… Да и было от чего. Врач районной консультации в Колено признал, что у меня должны быть две дочери.

Хочешь, не хочешь, а после такого сообщения полезут в голову разные мысли.

Отец собирается в Воронеж, Клава едет с ним. В полдень они отправились в центральное, где должны были сесть на машину.

После их ухода почувствовала себя совсем плохо, начались сильные боли в животе. Испугалась немного. Послали за бабушкой Слеповой.

На вечеру «Будешь сына иметь» — сказала она. Это было в один час дня. А в три часа дня раздалось громкое «УАа Уаа Уаа»…

Появился, и в первый раз вздохнул воздуха в легкие новый маленький человек. После ванны запеленали его и положили рядом со мной. Врач, за которым ездил дедушка, приехал уже вечером.

Сережка — это маленькое, очень щупленькое, крикливое создание. Худенький человечек. Я привыкла, чтобы у малыша были «перевязанные ниточкой» ручки и ножки, чтобы на пальчиках были ямочки, щеки должны быть полненькими, розовенькими.

Но, к сожалению, у Сережи ничего этого нет. Правда, в этом нет ничего необъяснимого. Слишком ранее появление на свет, отказ от пищи матери. Надеюсь, что в недалеком будущем сын войдет в норму.

Сережка уже начинает сжимать кулачки, тянуть пальцы в рот, а то и весь кулачек засунет. И так вкусно причмокивает.

С первых же дней решила не приучать его к рукам, но иногда приходилось отступать от принятого решения, ибо никак не хотел засыпать.

Спали первые дни вместе. Он у стенки, я на краю. Кровать очень широкая, так что нас разделяло довольно широкое пространство.

Первое время это был «Пай мальчик». Всю ночь до утра спал не просыпаясь.

За последние дни вдруг почету-то не стал спать ночью. Просыпается часа в два — три ночи и не спит до утра. Как искоренить это — не знаю, Придется не давать спать днем, а то очень мучительно сидеть с ним ночью, зевать, клевать ночами, но не спать, так как крикун очень громко заявляет, что он не спит, и одному ему скучно лежать.

Вот и сейчас уже начинает кряхтеть, всхлипывать во сне, барахтаться ногами — признаки скорого пробуждения. Приходится бросить перо и приниматься за пеленки, чтобы не допускать крика.

Он очень нетерпелив. Только просыпается и сразу же громко заявляет, что он голоден. И не перестает кричать до тех пор, пока не почувствует молоко во рту.

Очень спешишь его перепеленать. А ведь всегда, когда поспешишь, получается не совсем хорошо. Он быстро достает свои ручки и начинает царапать свои же собственные щеки.

1949.07.30

Ничего не получается с ежедневным дневником. Да. правда, ежедневно еще и писать о нем нечего. Изменений еще очень мало. Пытается понемногу приподнимать головку. Если положить его на животик, то приподнимает головку, но, почти сразу же клюет носом. Особенно этим не отчаивается и начинает поднимать ее снова.

При купании часто цепко хватается за кружку, из которой его поливают. Особенно любит, когда поливают спинку. Он лежит на бабушкиной руке, упрется ножками в дно ванны и стоит тихо-тихо.

Иногда приподнимает то одну ножку, то другую. Но стоит закрыть его полотенцем, как поднимает крик. Да такой отчаянный. Если действительно, крик развивает легкие, то они должны у Сережки развиваться хорошо.

Привык, наконец, к соске, хотя эта привычка далась с большим трудом. В первые дни никак не хотел ее брать. Сунешь ему в рот соску, а он весь сморщится и выплевывает соску язычком изо рта.

1949.07.31

Первая фотография… Фотографирование в комнате оказалось неудачным. Темно. Тогда решили пойти в яр. Здесь светло и нет ветра.

Два раза сфотографировались тихо и спокойно, но третий… Получились плачущими. Надоело, уже устал и стал капризничать. Даже домой вернулись с криком.

Все больше и больше времени гуляем, т.е. лежит распеленутовым и брыкаемся. Потягиваемся, сжимает кулачки, бьем ножками, хорошо!

Отец в письме спрашивает, сознательно ли улыбается Сережка? Вот странный же наш папаша. Хочет, чтобы сын в месячном возрасте делал что-то сознательно.

Если дать ему погремушку (любимой является розовый мишка) он сжимает его в кулачке и ударяет по кроватке или даже по собственному лбу. Вряд ли это сознательно.

1949.08.01

Сережка, Сережка! И когда только ты начнешь реагировать на окружающее сознательно, видеть предметы, слышать голоса и реагировать на слова? Ты уже начинаешь прислушиваться к голосу. Тебе ведь вчера исполнилось пять недель.

1949.08.09

Вот и шесть недель Сергею. Голову уже начинает держать более прямо.

1949.08,30

Минуло два месяца Георгиевичу. Как говорят «Хокей». Становится уже сорванцом. Брыкается. С трудом удается пеленать.

Ночью спит хорошо, просыпается один раз, но зато днем спит очень мало. Начинает бормотать, пока езе непонятно что.

Фотографировались.

1949.10.15

Впервые купался в ванне сидя. Обеими ручками держится за края ванны. Стал много смеяться.

1949.10.20

Вчера вечером Сережке стало плохо. Жар, насморк, кашель. Хрипит. Ночь почти не спали. Утром совсем не мог плакать, издавал лишь какие-то жалобные звуки. Температура 38,1.

Вызвали врача. Ничего страшного не нашел. Прописал датские капли. Днем был веселенький, а к вечеру снова стало плохо.

1949,10,26

Фотографировали Сережку сперва одного, со мной, Ириной. Сережка завернут в одеяло — холодно.

1949.10.29

Вчера Сережка получил первое боевое крещение — упал с кровати. К счастью все обошлось благополучно. Но теперь уже нельзя оставлять одного. В своей кроватке уже тоже не лежит, старается встать, переворачивается на животик, приподнимается на ручках.

Несколько раз ударился носом о кроватку, но не заплакал.

Сегодня были в Центральном. Сережка путешествовал на руках и кажется это последнее путешествие — ноша становится непосильной для моих рук.

1949.10.31

Началось регулярное кормление кашей. Уже сам открывает рот, когда к нему подносят ложку.

А сегодня сидели все за столом, обедали. Бабушка кормила Середку кашей — он никогда не дает нам спокойно поесть. Дед решил посмеяться и сделал вид, что берет кашу с Сережкиного блюдца. Но и задал же он! Поднял такой крик, что пришлось всем его успокаивать. И долго потом «хлюпал», как посмотрит на дела — крик поднимет.

1949.11.06

Снова были в Центральном. Обратно ехали на машине. Шла медленно, потому дорога показалась мне утомительной.

Сережке к празднику сшили пальто. Вместо ваты положили шерсть. Получилось неплохо. Теперь нужно что-то теплое на ноги и тогда он может гулять несвязанным (кстати, он очень не любит пеленаться).

С каждым днем становится все интереснее, взгляд более осмысленным, движения увереннее. За столом уже не сидит спокойно, а тянется к тарелке и ложкам. Причем если удается овладеть ложкой, то тянет ее в рот.

Стал улыбаться и поворачивать голову на свое имя. Теперь остается ждать, когда он произнесет свое первое «мама». Уже иногда что-то похожее произносит.

1949.11.11

Сережке пять с половиной месяцев. Его непонятный лепет включает два слова: мама и баба.

Уже с четырех месяцев он стал изредка произносить МАМ. Но это, по-моему, было часто случайно. А вот теперь он уже обращается ко мне — МАМА. Начинает произносить Папа. Но очень часто еще без голоса, одними губами.

Движения его стали более расчетливы. Уже поднимается на коленки и ползает по кровати.

Особенно его внимание привлекают цветные и блестящие предметы. Любит цветные открытки — за ними он может проползти с одного конца кровати на другой. А так как открытку прячешь во избежание уничтожения, то он растерянно смотрит, куда же исчез привлекший его внимание предмет.

Уже стал понимать, что для того чтобы погремушка гремела, ее нужно раскачивать. Но здесь он доходит до крайности — усиленно бьет себя погремушкой по животу и лбу.

Уже обеими руками сжимает и разжимает свою резиновую собачонку — «извлекает писк».

Его меню значительно обогатилось. Морковный сок, яблоки, витамин «Д». Манная каша, суп, иногда щи. Пьет парное молоко. Сосет конфетки и пряники.

При кормлении дело часто доходит чуть ли не до «драки» — нужно все делать самому. Отнимает ложку и пытается донести ее до рта своими руками.

Стакан с молоком держит сам и лишь помогаешь его наклонять. Пустышку забросил и совсем не берет.

Уже стал смеяться по-настоящему, с голосом. Особенно любит Иринку и смеется чаще с ней. Таскает всех за волосы, а деда за бороду, царапается, но иногда и целуется, т.е. прижимается губешками и немного полижет.

К горшку все еще не могу приучить. Часто мочит пеленки и штаны.

Сегодня что-то заболел. Насморк, температура, поносик. Весь день спал. Не знаю, что будет завтра, а то придется обращаться к врачу.

В своей маленькой кроватке с барьером пытается вставать, того и гляди перевернется вниз головой. Просовывает ноги между планками и они почти касаются пола. Сам же висит уцепившись руками за что-нибудь. Вот каков он стал!

1950.01.02

Вот и седьмой месяц сыну. А кажется так недавно он был совсем крохотным, что я боялась взять его на руки.

Свой юбилей 6 месяцев отметил падением со своей кроватки. Я и Ирина были в комнате: я собиралась гладить его белье и разбирала на столе. Ирина одевала галоши. Вдруг — БУХ… Оглянулась — Сережка лежит на спине, раскинув руки и ноги в стороны.

Меня особенно напугало, что он молчит. Подбежала, взяла на руки и он поднял такой крик, что хоть уши затыкай. К счастью никаких видимых повреждений нет. Вероятно, нет и внутренних, так как слезы быстро прекратились.

Удары получает очень часто: то красное пятно, то шишка.

Еще слишком неуверенно стоит. И даже переходит в полусогнутом состоянии от одной спинки кровати до другой. Сидит уже совсем хорошо. Уже сам подпрыгивает, когда его держишь.

У его кроватки повесила коврик: На черном шелке наклеила зеленые листочки и оранжевые ягодки рябины. На веточках сидит пара пестрых птичек — снегирей. Он охотился за ягодками и за птичками, часть пооборвал. Если застанешь его на месте преступления и прикрикнешь — он садится и смотрит в сторону, как будто он ничего и не делал.

Сегодня с аппетитом ел свежие щи с телятиной, сосал огурчик. Кашу свою ест плохо — вероятно надоела.

1950.01.22

Коврик над кроваткой пришлось снять. Остались лишь следы клея на черном фоне. Сережка стал героем. Ходит вдоль своей кровати, держась за перилла или прыгает. Пытается пугать — кричит и топает ногой.

Уже переступает ножками, если вести его за ручки. Стоит держась одной рукой, сидит хорошо, по турецки поджав ноги.

1950.02.05

Имеет один большой зуб и показались еще три. прыгает во всю, держась руками за кроватку. Свой зуб уже пускает в дело и он как иголка впивается в тело. Больно… Уже около месяца болеет — кашель, зубы.

1950.02.21

Сергей приехал в Ленинград, покинул свой родной совхоз. Приехал и… попал сразу в больницу. Получил дорогой дизентерию и скарлатину одновременно и отлежал месяц в изоляторе.

Затем ясли круглосуточные. Снова больница. Ясли. Больница… И это можно повторить три раза. За полгода, которые он пробыл в Ленинграде, он более половины провел в больнице.

Что же можно о нем написать? Очень худенький, бледный, болезненный вид. Запас слов очень мал. Да это и понятно. В больнице некому было с ним заниматься.

Имеет свое кресло с подушкой на нем. И если Ирина берет подушку на стул, когда играет, стул ей еще низок и она не может с него нормально доставать до клавиш, Сережка подходит к стулу и тянет подушку — «Моя, Моя!»

Уже залезает самостоятельно на диван и стулья, с риском для жизни. Из кубиков уже строит дома и пирамидки. Любит катать машину и коляску. Садится в большую машину и, отталкиваясь ногами, едет. Укладывает спать овечку и мишку, напевая «Бай, бай»! и качая на руках.

Один в комнате сидеть не желает. Открывает дверь в коридор и спешит в кухню, нередко со всеми своими игрушками.

Уже научился расстегивать тапочки и снимать их. По приходу домой с работы, каждый из нас получает свои тапочки. Стоит только хлопнуть дверью и сунуть нос в комнату, как Сергей лезет под кровать и вытаскивает тапки. При этом всегда отдает по назначению, владельцев не путает. Не любит голые ноги, сразу же щиплет за ноги.

У печки стоял чайник с водой. Разлил воду по полу и водит по луже носовым платком. Вхожу в комнату, а он с восторгом докладывает- » Мама я мою пол».

В начале июня 1951 г. Сережу снова отвезли в Воронежскую.

Из больницы брала под расписку. Врач дал целое предписание, как с ним обращаться, чем кормить и т.д. и т.л. Я добросовестно передала это все Клаве и бабушке. Они говорили: Да, да.

Я спешила в Ульяновск, поэтому пробыла в Колено только пять дней. Получаю письмо, что Сережка здоров, кушает все. Растет запас слов, Ноги уже стали резвыми.

В феврале он заболел. Поднялась температура до 40, желудок расстроился. Выбыла по телеграмме, пробыла там пять дней, но пока я ехала, он уже почти поправился.

1950.04.02

Как давно ничего не писалось! А как много событий произошло за это время!

8 марта 1949, года мы с Жоркой стали законными мужем и женой, Шурилка подарила обручальное колечко, которое я не снимаю с того дня. Оно всегда напоминает мне, что я не одинока, что есть друзья, которые разделят с тобой и горе и радость.

26 июня 1949 года появился сын! Теперь есть для кого жить – Сережка путеводная звезда, все для него.

4 марта 1950 года я рассталась с Сережкой, оставила его одного с Иринкой у родных. Почти месяц прошел со дня отъезда, а желание быть вместе с ним растет с каждым днем.

А что это был за месяц жизни здесь! Настоящий ад! Без денег, без прописки, а следовательно и без работы! «Дошла», как говорится. Вот уже с 28-го живу без копейки денег, на старых запасах. Хорошо что еще они были.

1950.06.15

Вот уже скоро неделя как я в Левшино, — станция на жд Пермь-Кызыл или пристань на Чусовой, почти в ее устье.

Понемногу уже привыкаю и к работе и к жизни здесь. Все складывается не так уж плохо. Скоро уже должна получиться письмо от своих, тогда будет совсем хорошо.

1951.02.13

Нет, не выйдет из меня настоящего канцеляриста. Вот посидела месяц за компрессионными кривыми и хочется скорее удрать от них.

Если бы не болезнь Сережи, поехала бы в командировку. Ничего, что мороз. Он менее страшен, чем скука, навеянная неинтересной работой. Причем, по-моему, эта работа не особенно нужна и дана мне для времяпрепровождения.

Первое время кривые выходили довольно быстро. Ежедневно 8-10 штук, но… уже вторую неделю не могу дать более одного листика в день. Причем для получения этого листика нужно проторчать в библиотеке не менее двух часов.

Настроение скверное. Сын в больнице. Сама все время недомогаю. Лечение не помогает. К желудочным болестям нередко приплюсовываются головные. В сумме получается что-то скверное.

1951.02.14

Снова была у Ежкина (Сережки, так я назвала сынишку). Но ничего определенного так и не узнала. Стул еще со слизью, поэтому повторных анализов не было. К нему не пустили. В городе грипп и посещение больных крайне ограничено. Разрешение дают только для больных в тяжелом состоянии, у Сережи де по записям -«Удовлетворительная температура не выходит из рамок нормы».

Мороз… Сегодня с утра минус 23. Вчера весь день продержалась минус 20 и ниже. Спасает отсутствие ветра.

1951.02.15

Исполнилось уже три недели, как Ежкин в больнице. Заболел в яслях, в субботу, когда его уносила домой. Няня предупредила, что Сережа в обед не кушал, так как у него была рвота. Дома рвота повторилась и он целый вечер капризничал.

Было подряд два выходных дня. Получил касторку и целый день сидел на чае.

24 января в понедельник покушали кефиру и поехали в ясли. Температура была нормальная, но чувствовал он себя плохо.

Днем из яслей позвонили, что Сережу отправляют в больницу. Отвезли в больницу имени Раухфуса. Второй раз за свою небольшую жизнь он попадает в больницу.

Никак не могу решить, что делать с Сережей летом. Жорж и Шура не хотят принимать участия в этом разговоре. Похоже, что они даже довольны, что Сергей в больнице и не мешает им.

У меня создается такое мнение, что мы с Сергеем оба являемся лишними в семье Алексеевых, и чем скорее избавим общество от нашего присутствия, тем лучше. Вот бы удалось хорошо устроиться в командировке. Тогда бы взяла Сережку с собой. Это было бы самое лучшее.

1951.03.21

Ежкин опять попал в больницу. В четверг я принесла его домой. В больнице он заметно поправился, щеки округлились. Стал чаще смеяться, больше «разговаривать». В эти дни мы много времени проводили на улице — тепло, солнце.

Дома вел себя молодцом, целыми вечерами всех развлекал.

В понедельник пошел в ясли, и все изменилось. Был веселый, бодрый, а в субботу выглядел совсем иначе, вялый, капризничал. Врач сделал заключение, что ребенок не долечен и его снова отправили в больницу.

Ежик пока был дома много разговаривал». Слова — Дать, Топ- топ, Тетя. Бабу, Лошадь, Му — прочно вошли в его словарь.

25 была на беседе с врачом. Сережу простудили, поднялась температура. По-видимому воспаление легких. Даже дали к нему пропуск. Сережа чувствовал себя довольно бодро, даже выразил желание «потопать». Вечером стало хуже.

1951.11.16

«Не хочу раздеваться, а то тетя увидит».
«Хочу с мамой спать, а то приедет папа Жоржик с конем, а меня не будет»
«Хочу яблоков — Вот таких (показывает на руках как чистят мандарины, какие дядя Гриша давал.»

Идем гулять по дороге. Вокруг снег. Местами аж обледенел. «А мне братишка Витя лыжи купит. И коньки тоже купит».

Лошадь везет дрова. Остановились. Очень тепло. Постояли, посмотрели и пошли дальше. Возвращаемся. Лошади уже нет.

«Мама, а где лошадка?»
«Уехала уже.»
«Куда?»
«Дрова повезла»
«Зачем?»
«Чтобы маленькому мальчику бало тепло.»
«А я большой, сам ношу, лошадка мне не возит».

Накануне, когда я несла дрова, он шел рядом. Сосны и елки рядом с дорогой. Объясняю и показываю.

«У сосны длинные иголки, у елки короткие.»

Показываю сосну. Спрашиваю -«Что это?» Показываю на елку. Опять сосна.

«Как же сосна. Я нее маленькие иголочки»
«Они завтра вырастут».

Очистили мандарин. Кушает. «Дай тетям» Остаются две дольки и две тети. Положил одну дольку в свой рот, посмотрел на оставшуюся и снова в рот.

«А как же тети»
«Они сказали — не хотят»
«А я не слышала»
«Они глазками сказали».

Конфеты «кис-кис». Пять штук в одном кулечке. Развертывает. Одну себу, другую мне.

«А как же тети?»
«У них зубки заболят».

Гуляем. Сняли калоши. Заплакал. Пришлось одеть. Идем дальше. В калошах тяжело. «Мама, сними галошки, здесь нет солнышка, А там (показывает рукой на место где скандалил в первый раз) Чуть-чуть водичка была.»

1952.11.03

Приехали с Сережкой в Ленинград. Но сначала опишу встречу с ним в Колено.

Я уже давно собиралась приехать к ним, и они ходили встречать меня почти ежедневно. Мне же отпуск обещали в сентябре, но перенесли на ноябрь. Вот я и написала им, что приеду в конце ноября.

Поезд пришел днем. Забрала чемодан в одну руку, сумку в другую и пошла домой.

Увидели и все выскочили из дому, подняли крик — «мама Таня приехала»! Из-за кучи угля показалась шапочка Сережки, а через минуту и весь он вылез на уголь. Бежит: но вдруг резкий поворот и прячется за юбку бабушки. Оттуда выглядывают плутоватые глаза.

Даже за конфету не подошел ко мне. Врос, повзрослел. Совсем большой парень.

Очень быстро подружились и уже спали вместе. Овладел чемоданом, научился его открывать. Сам заводит лягушку и мотоцикл. Очень любит забивать гвозди. Если гвоздь получит, то старается его даже выпрямить.

Говорит уже хорошо. Но вот стихотворения не рассказывает и песни не поет. Утором всегда включает радио. Просыпается около 6 часов и ждет парного молока от Зорьки.

Очень много времени проводит на улице. Имеет приятеля Лешку, живущего через дорогу. После дождей на дороге такая грязь, что невозможно в галошах перейти. И вот стоят они друг против друга и громко зовут один другого:

«Лешка, иди ко мне, мне мама не дает ходить в грязь.» Точно такие же слова слышатся и с другой стороны. Но вот какой-нибудь прохожий соединит их и они идут играть вместе.

А иногда сердце не выдерживает и они идут сами через грязь.

У него две мамки: мама Клава и мама Таня, два папы: папа Вася (а если они поссорились то папа Ваня превращается в деда Ваню) и папа Жоржик. На фотокарточках он всех узнает.

В Ленинград согласился ехать сразу: там много игрушек, баранок и конфет. Уже заранее стал собирать свой чемодан и бутылки под молоко.

В вагон сели без слез. Вел себя тоже хорошо. Только вот в Поварино немножко покапризничал, захотел спать. А так как поезд опаздывал более чем на один час, то и заснули. Пришлось будить когда пошли в вагон. Он помогал нести чемодан.

В Москве помогал нести чемодан через площадь. И все оглядывался: то трамвай, то автобус, автомашины.

Пешком дошли до тети Муры. Даже немного постояли в очереди за яблоками.

У тети Муры очень понравилось. Просидели там около часу. Тетя даже немного встревожилась — уж не опять ли что с желудком? Дома мылись под умывальником. Тоже понравилось.

В Ленинград приехали утром. Снова пришлось нести чемодан от вокзала до дому с Сережкой. Сам поднялся по лестнице.

Открываю комнату. «Мама, это ваша комната, где жиди Жоржик, тетя Шура и Ира?» Пришлось удовлетворить его любопытство.

«А где я буду спать?» Посмотрел кровать, потрогал рукой и остался доволен.

Пошли в баню. Остался доволен купанием. Только хотел мыться сам. Помыл мне спину и после этого разрешил помыть и ему.

Пришли домой. Уже захотел спать, но никак не хотел ложиться до Иры. Все же уснул. Уже проснулся, когда пришла Ира. Иринка подходит, он прячется под одеяло и начинает хлюпать. «Ты что?» — спрашиваю его.

«Это не Ира — это чужая тетя.» Познакомились быстро.

Не хотел ни с кем здороваться на кухне — «Не буду. Тети смеяться будут». О.А. взяла к себе посмотреть парад (7 ноября). После этого стал со всеми здороваться.

Пришел Ромка. Я его выгоняю. Сережа говорит — «Не надо, а то у нас чуть-чуть Ромки нет».

Восьмого были у Тани. Там Вовка пяти лет. После знакомства вместе играли. Вовка обращаясь к Сережке говорит — «Где мой малыш» и относился покровительственно.

Просыпается утором и спрашивает — «Где папа Жоржик»? «Не приехал еще»- отвечаю. «Ну ладно, скоро приедет, коня мне привезет».

9 ноября уехал к Нюре. Пришла с вокзала и ничего не могу делать. Даже всплакнула немного и легла спать.

1952.11.19

Получила письмо от Сережи. Нарисовал птичку и даже глаз не забыл сделать.

1952.12.31

Сидим за Новогодним столом. Налиты рюмки.

«Давайте чекаться» — говорит Сережа.
«Подождем, вот сейчас будут бить часики. Дядя скажет — С новым годом. Тогда мы и чекнемся»
«А они меня не ударят?»

1953.01.05

«Шура, посмотри на меня». Шура кушала. Она подняла голову и посмотрела на Сережу.

«Ты мартышка» — причем это было сказано таким тоном, что мы заулыбались. А он повторяет, — «Мартышка в шляпе».

Выходим из бани. Быстро подходим к перилам и собираемся залезть на них.

«Зачем?»
«А так я быстрее спущусь»
«Ты упадешь».
«Нет, так мы с Ирой катались».

Появилось новое слово — «Пустяк». Произносит его как-то особенно. Показал в книжке раскрашенного кота. Всего его зачирикал красным карандашом.

«Зачем ты его так раскрасил?»
«Это пустяк».

1955.08.12

Клава собирает на стол. Сейчас придет Витя и будут обедать. Сергей играет на террасе. Вот все готово. Можно и за стол. Но где же Сергей?

Поиски у соседей оказались безрезультатными. Не прошло и часа, как в Московское отделение милиции было заявлено о пропаже шестилетнего мальчика.

И только в 12 часов ночи Сергей был доставлен милиционером.

Оказалось, захотел съездить к маме в Ленинград. Он узнал, что дети до 7 лет ездят в электричках бесплатно, без билета. Поэтому он сел и поехал.

Направление, в котором нужно ехать он хорошо изучил. С одной платформы в Москву, с другой — в Ленинград.

Доехал до Крюкова. Так как там все выходили, то и он вышел. Подошла другая электричка — на Клин. Вместе с пассажирами сел и он.

Уже был поздний вечер, когда он добрался до Крина. Дальше электричка не идет. Да еще милиционера встретил, который заинтересовался такими поздними поездками малыша.

Мирно побеседовали. Сережа сообщил свой адрес и вот уже доставлен домой. Наказание перенес стойко.

На другой день пять мальчиков под предводительством Сергея идут к станции. Встретились с Иваном. — Это что? Опять уезжаешь? Ты же вчера дал слово.

«Я дал слово, что не поеду больше в Ленинград. И не поеду. Я привел мальчиков на электричке покататься. Они еще ни разу не катались.»

1959.05.15

Вечером после прогулки Сережа закапризничал. «Вероятно температура повышенная» — Говорю я, — «Нужно ее измерить».

И тут он сразу преобразился, глазенки засияли и говорит быстро-быстро, чтобы я не успела возразить:

«Нет, мама. Завтра у нас годовая контрольная по арифметике. Послезавтра — по русскому языку. Никак нельзя не ходить в школу. А вот в воскресенье можно и градусник поставить.»